На протяжении вот уже четырех десятилетий в современной музыке практически повсеместно ощущается присутствие басиста Тони Левина, имеющего на своем счету сотни выступлений. Вот имена лишь некоторых из суперзвезд, с которыми он работал: Дэвид Боуи, Dire Straits, Питер Гэбриел, Джон Леннон, Pink Floyd, Лу Рид, Джеймс Тейлор, Пол Саймон и Yes. Он также знаменит как участник различных составов прогрессив-группы King Crimson, оказавшей большое влияние на развитие жанра как такового.

С 1996 года, наряду с работой в групповых проектах, Левин также занимается сольной карьерой. На данный момент он записал шесть сольных альбомов, включая четыре крайне непожих друг на друга диска на звукозаписывающем лэйбле Narada за период с 2000 по 2006 год: Waters of Eden, Pieces of the Sun, Double Espresso и Resonator. Альбомы освещают весь спектр интересов Левина: в них есть легкие и воздушные музыкальные пассажи, инструментальные прогрессив-сеты и даже неистовый рок. Также альбомы показывают его со стороны композитора и исполнителя песен.

Левин вернулся в мир инди-рока со своим сольным альбомом 2007 года Stick Man, с упором на экспансивные, тяготеющие к прогрессиву композиции, построенные на использовании стика – уникального инструмента для игры двумя руками, всемирной популяризации которого во многом поспособствовал музыкант. Стик позволяет одновременно играть басовую партию и мелодию, а также широко задействовать возможности струн и текстур.

Альбом Stick Man породил и одноименное трио с участием коллеги Левина по King Crimson Пэтом Мастелотто и виртуозом тэппинга Маркусом Ройтером. Изначальной целью создания группы было живое исполнение сложных композиций альбома, но в дальнейшем она превратилась в самостоятельный проект, на счету которого мини-альбомы Stick Men в 2009 году и Absalom в 2011, а также альбом Soup в 2010. В настоящее время группа работает над своим вторым лонгплей-релизом и гастролирует в рамках «от побережья к побережью»-тура по США «2 of a Perfect Trio» вместе с Adrian Belew Power Trio.

Левин также является частью трио Levin Torn White вместе с гитаристом Дэвидом Торном и барабанщиком Аланом Уайтом. Для Торна и Левина это далеко не первое сотрудничество: Левин участвовал в записи революционного альбома Торна 1987 года Cloud About Mercury на лэйбле ECМ. Оба музыканта также входили в состав BLUE (Bruford Levin Upper Extremities), оставив свой след на нескольких альбомах и в ряде выступлений группы. Недавно вышедший одноименный альбом Levin Torn White , спродюсированный Скоттом Шорром, бурный и энергичный, записан в стиле прогрессив-фьюжн. Альбом появился на свет весьма нетрадиционным образом, о чем Левин подробнее рассказывает сам в начале нашей беседы о его музыкальной карьере.

- Расскажи, как создавался альбом Levin Torn White?

Тони Левин: Существует множество способов сделать запись, и мне нравится экспериментировать с различными подходами к этому процессу. В этот раз у нас получилась некая импровизация в стиле хай-тек, когда кто-то один импровизирует, а второй берет это за основу для своей игры. То, что получилось в результате, заново компилируется и возвращается назад к первому участнику или же уходит на доработку к кому-то третьему. Так и была создана большая часть материала. Для меня это абсолютно новая территория, я записал множество альбомов, но никогда – таким образом. Всех участников проекта объединяет любовь к экспериментам, заставляющим раскрыться, действовать иначе, чем обычно. Мне нравится постоянно расти над собой в музыкальном плане.

Альбом явился идеей Скотта Шорра, который его и спродюсировал. Скотт – владелец лэйбла Lazy Bones, и он хотела поработать со мной и Аланом. Вместе мы думали над тем, кто мог бы стать третьим участником проекта, а также стоит ли нам еще увеличить число музыкантов. В итоге мы все пришли к выводу, что Дэвид Торн был бы идеальным вариантом. Создание большинства треков выглядело так: Алан Уайт записывал ударные, к которым я затем играл партию басов, причем не одного, а всех сразу. Я делал по нескольку записей, пробовал различные идеи. Скотт потратил немало времени на то, чтобы после выбрать из всего этого хорошие сочетания. Результаты его работы снова возвращались ко мне, и, наконец, финальные штрихи добавлял Дэвид Торн. Так что у нас получилась некая структурированная импровизация.

Для меня во всем этом была изрядная доля риска. Те наработки, что я получал от Алана, не отличались гармонией, ритмы также были непростыми для понимания, плотными. Задача органично и интересно вплести сюда партию баса стала для меня настоящим вызовом. И уж совершенно исключительным опытом было заново рекомбинировать то, что получилось, искать что-то новое. Этот альбом – отличный пример того, что получается, когда трое парней по-настоящему прилагают усилия.

- Где происходила запись альбома?

Тони Левин: Изначально в домашней студии Алана в Сиэтле. Большую часть своих бас-партий я записал в студии Скотта в Новой Зеландии, плюс немного экспериментировал с наложениями басов у себя дома в Кингстоне, Нью-Йорк. Финальной обработкой мы занимались в домашней студии Дэвида Торна в Вудстоке, Нью-Йорк. С этим местом у меня связано множество воспоминаний, и мне было очень приятно вновь вернуться туда, несмотря на то, что сам я не играл, а лишь наблюдал за работой Дэвида.

- Удалось ли тебе во время записи альбома поработать непосредственно с Уайтом?

Тони Левин: Нет, совсем нет. У меня не получилось присутствовать при том, как Алан записывал свои треки. Вообще, не каждый ударник согласится создать материал на целый альбом, и его огромная заслуга в том, что он так творчески подошел к столь необычной задаче. Скотт принимал участие в обработке материала Алана. Надо сказать, оригинальных версий его работ я и не слышал – я работал с уже откомпилированными, законченными вариантам треков и старался дополнить их своей игрой настолько творчески, насколько это только возможно. Для каждого из нас это было сродни приключению – обыграть с точки зрения гармонии и ритма ту порядком сумасшедшую музыку, что мы получали на «входе».

- Расскажи о вкладе Торна в альбом.

Тони Левин: Я не раз имел возможность убедиться в том, насколько Дэвид музыкален и как творчески он подходит к работе. Поэтому мы и пригласили его принять участие в проекте. Далеко не каждый смог бы влиться в ту музыку, что он получал от нас, обыграть ее, Дэвид же вывел ее на совершенно новый уровень. По моему мнению, он просто отлично сработал, по-новому подходя к обработке каждой композиции. Скотту принадлежит огромная заслуга в дальнейшей обработке материала. Не удивлюсь, если он провел около 50 дней подряд только за работой над этим проектом, пробираясь через горы материала, чтобы понять, какие комбинации будут звучать наиболее выигрышно.

- Расскажи подробнее о роли Шорра и вашей совместной работе.

Тони Левин: Во-первых, мы много обсуждали сам проект, его цели, и решили, что лучше всего, если Скотт сначала будет работать с Аланом, а потом – со мной. Мы со Скоттом много работали вместе, особенно на моем альбоме Stick Man. С ним я могу делать то, что я люблю и в чем я хорош – выходить за рамки. Он ни в чем меня не ограничивает. Обычно все происходит так: у меня появляются определенные задумки относительно услышанного трека, я беру инструмент и играю, после чего Скотт говорит: «Окей, давай попробуем сделать с этим еще что-то». И я играю второй вариант на других инструментах, затем третий. Навскидку, в итоге у нас получалось по 10-20 бас-партий для каждого трека. Под инструментами для бас-партий я имею в виду стик, кончик стика, электроконтрабас со смычком, неистовую искаженную эффектами виолончель, нижние басы, а также различные тональности.

Так что я исполняю роль творца, полностью поглощенного музыкой, и оставляю Скотта один на один с работой по подбору бас-партий для композиций, которые даже не всегда имеют одну тональность или один тактовый размер. Мы тщательно прошлись по всему материалу, дополняя его тем, что, откровенно говоря, является неотъемлемой частью проекта – музыкальным чутьем Скотта относительно того, что будет звучать вместе, а что – нет. Скотту приходят в голову такие сочетания, о которых я бы никогда даже не подумал, и это одна из причин, почему мне так нравится работать с ним. Мой музыкальный опыт, приобретенный за годы практики и выступлений, в какой-то степени ограничивает меня рамками зоны комфорта, и я люблю, когда что-то заставляет меня выходить за них. Например, я бы никогда не соединил фрагмент, записанный в тональности ми, с фрагментом в си-бемоль. Скотт же просто берет и делает это, и, если результат ему нравится, возвращается с ним ко мне со словами: «Что ты скажешь об этом?» Так происходило со множеством альбомов и каждый раз мой ответ был: «Вау, это нечто. Должен признать, это работает, несмотря на то, что правила, которыми я обычно руководствуюсь, говорят об обратном». [смеется] За время нашей совместной работы такое происходило тысячу раз и я не помню, что бы хоть раз сказал: «Нет, мне это не нравится».

Настоящим вызовом было работать на этапе, когда не было гармонической информации, только тактовые размеры. Сложность заключалась в том, чтобы совпасть с Аланом в загадочных размерах такта, которые даже не всегда повторялись. Мне приходилось выписывать их, разбирать и заучивать. И это было только началом, потому что я хотел не просто продублировать басом все то, что делают ударные, а вывести музыку на некий новый уровень. Я как будто расшифровывал код. Было трудно, но такие трудности я люблю. Было и весело – помню, мы со Скоттом пару раз препирались по поводу того, что это за размер такта. [смеется]. В общем, это был отличный творческий опыт, побуждающий расширять свои границы.

- Ты выступил также и сопродюсером альбома. Что ты можешь сказать об этой стороне работы?

Тони Левин: Это была идея Скотта. На протяжении многих месяцев мы оба были активно вовлечены в процесс создания альбома. Я считаю продюсером его, но так как в этом есть доля и моего участия, Скотт любезно отметил меня в качестве сопродюсера. Работа над партиями ударных с Аланом является полностью его заслугой, над остальным материалом мы уже работали вместе.

- Во время работы над альбомом Шорр и Торн уделяли особое внимание звучанию мелодических компонентов и повторяющихся мотивов. Принимал ли ты участие в этом?

Тони Левин: Я был в курсе этого, но предпочел остаться в стороне. Я много играю в группах из трех-четырех человек. Если я чувствую, что в отношении какого-то вопроса у меня нет определенного мнения, я отхожу в сторону, позволяя тем, у кого такое мнение есть, решить его между собой. Я могу вмешаться в процесс, если что-то покажется мне важным. Так что я признаю важность мелодичности, но я также знал, что эти двое сами справятся со всем наилучшим образом, как в итоге и вышло.

- Что ты думаешь о финальной версии альбома?

Тони Левин: У нас было так много версий, исправлений и корректировок, что было бы неправильно сказать, что в какой-то момент мы вдруг пришли к финальному варианту альбома. Мы словно через лупу рассматривали весь материал, время от времени делая поправки то тут, то там. Миксы по одному присылались мне на проверку. Тони Лэш, который занимался сведением альбома – настоящий профессионал, поэтому я был уверен в том, что миксы только выиграют от его участия в работе, и так и случилось. Та же история была с мастерингом. Им занимался Ларри ДеВиво. Скотт и я уже работали с ним раньше, он отлично умеет подчеркнуть то, что должно быть подчеркнуто, а также справиться с некоторыми акустическими проблемами, мешающими услышать, что происходит. Как мы ожидали и надеялись, с каждым этапом сведения и мастеринга альбом становился все лучше и лучше. Думаю, в итоге у нас получилась хорошая работа. Надеюсь, наша музыка настоящая, интересная и необычная. Для всех нас это довольно прогрессивный и рискованный проект.

- Ты работал с обоими барабанщиками Yes. Как различаются их стили?

Тони Левин: Наша единственная совместная работа с Аланом – этот проект, который сильно выходит за рамки нормы. Мы не играли в одном помещении. Мне очень нравится то, что он делает на альбоме, но у нас нет опыта одновременной игры какого-либо написанного музыкального произведения. С Биллом Брафордом же мы только этим и занимались на протяжении 10-20 лет. Они оба – отличные барабанщики, оказавшие немалое влияние на сферу прог-рока, в которой я живу. Я очень рад и горд тем, что мне довелось поработать с каждым из них.

- Одноименный альбом Anderson Bruford Wakeman Howe 1989 года, где ты играешь на бас-гитаре, был переиздан в подарочном издании.

Тони Левин: Я записал с ребятами полтора альбома. Первый – на Монтсеррате. Было здорово, как будто осваиваешь новую территорию. Я впервые работал с большинством музыкантов. Рик Уэйкман не присутствовал на записи альбома, часть Стива Хау уже была готова, так что в основном речь идет о Билле Брафорде и обо мне. Джон Андерсон во многом управлял процессом создания альбома и я чувствовал, как хорошо ему это удается. Я очень уважаю Джона за его музыкальность. Годы спустя, после многочисленных гастролей, в Южной Франции мы записали то, что впоследствии стало частью альбома Union группы Yes. На этот раз было во многом проще. Было меньше экспериментирования, по крайней мере, с моей стороны, ведь я уже не первый год играл с ребятами и знал, чего ожидать. Думаю, успех в записи альбома во многом зависит от того, насколько качественно написан музыкальный материал, насколько он закончен. Этим занимались Джон и Стив, и благодаря им у нас был отличный материал для игры. В этом случае процесс идет очень легко, ты можешь сразу же играть, по ходу отшлифовывая звучание. Намного тяжелее, если ты не чувствуешь композицию, или если никто не имеет представления о том, в каком темпе она должна быть сыграна. Тогда тебе приходится искать, заниматься неким R&D [research and development] в музыке, что занимает гораздо больше времени и иногда уводит тебя в неправильном направлении. Но могу сказать, что работать над обоими альбомами было приятно.

- Сессионный гитарист Джимми Хаун отметил, что он переиграл некоторые из твоих бас-партий на треке «Shock to the System» с альбома Union. Ты оставил свой бас в студии, так что он смог в точности скопировать твое звучание. Как ты к этому относишься?

Тони Левин: Не знал об этом, но подобные вещи часто со мной случаются.

- Серьезно?

Тони Левин: Да. Обычно я участвую в записи альбома на ранней стадии формируя ритм, а затем отправляюсь домой, еду на гастроли или же играю уже для другого альбома. Для завершения же того первого альбома иногда требуется еще целый год, за который может произойти все, что угодно, включая и участие в нем другого басиста. Возможно, я снова понадоблюсь, но в этот момент буду занят, и в этом случае обычно просто приглашают кого-то из студии поблизости сыграть пару нот. Так часто бывает. Я спокойно к этому отношусь и не воспринимаю как некое оскорбление моей игры, если в итоге не слышу себя на альбоме или его части. За все время такое случалось несколько раз. Например, я записал ряд альбомов с Питером Гэбриелом. Я провел в его студии столько долгих месяцев, что если и не усвоил урок раньше, то на этот раз – точно: может пройти буквально пара лет, после того, как я впервые сыграл свою басовую партию, и он попросит что-то в ней изменить. Я буду занят, так что ему придется сделать это самому или же попросить кого-то другого. Еще через пару лет, когда альбом наконец-то выходит в свет, я слушаю его и думаю: «Эй, это не я играю» [смеется]. Так что подобный опыт и чувства для меня не новы.

- Обсуждали ли вы с командой Гэбриела возможные совместные рок-проекты в будущем?

Тони Левин: Мне бы очень хотелось ответить утвердительно, но нет. Я думаю, он сейчас полностью погружен в оркестровую деятельность. Этой осенью выходит его новый альбом, но я с ним никак не связан.

- Расскажи мне об исходной концепции Stick Men.

Тони Левин: Все началось с альбома Stick Man, продюсером которого выступил Скотт. На этом альбоме я в основном фокусировался на игре на стике, а не наложении стика на бас. Я сыграл множество разнообразных стик-партий, и мне очень нравилось их звучание. Я хотел бы поехать с этим материалом в тур, но это было невозможно, поскольку я не смог бы сам сыграть все партии стика одновременно. Тогда я подумал: «Эй, а ведь вместе с Пэтом Мастелотто, ударником с альбома, и еще одним музыкантом, играющем на стике, мы бы справились». Идея была интересной, и она привела меня к Майклу Бернье, прекрасному стик-музыканту, живущему в моем родном городе Кингстоне, Нью-Йорк, чью игру я услышал по чистой случайности. Мы обменялись друг с другом идеями и, что неудивительно, это вылилось в написание нового материала и решение создать группу. Как ни странно, но наши первые гастроли после проделанной большой работы были по Польше.

Какое-то время первый альбом Stick Men оставался незаконченным, но нашей основой был материал со Stick Man, к которому мы быстро добавили совместные наработки. Для меня кульминационным стал момент, когда мы занялись подготовкой к исполнению «Жар-птицы» Стравинского во время тура. Мы всерьез загорелись этой идеей, нам было интересно, насколько полно и глубоко мы можем исполнить это произведение втроем. Особенностью стика и других тэппинг-инструментов является то, что ты можешь одновременно исполнять две партии, так что в этом плане мы не были обычным трио. Например, я, также как и Майкл, могу быть басистом и гитаристом. Пэт также не просто играет на акустических барабанах, но также занимается электроникой и сэмплингом. Например, если я чувствую, что не справлюсь с какой-то важной нотой, то он сделает это во время шоу с помощью сэмпла. Так что нам доступны гораздо больше возможностей, чем могут предложить три инструмента. Такими были первые несколько лет нашей группы.

Мы много гастролировали и немного записывались. Так, мы записали мини-альбом, а затем и полный альбом Soup, которым я очень горжусь и считаю отличной работой. Но сутью нашей группы всегда были живые выступления. Мы много гастролировали по Европе, России и Южной Америке, чуть меньше – по США. Я чувствовал, что мы постепенно утрачивали гибкость, и, таким образом, к августу 2010 года оказались там, где не хочет оказаться ни одна группа. Семьянину Майклу было сложно гастролировать так много, как того хотелось Пэту и мне. Мы встали перед нелегким выбором: резко уменьшить количество выступлений или же изменить состав группы. Мы выбрали второе, и так в группе появился Маркус Ройтер, который играет не на стике, а на тэп-гитаре собственной конструкции. Маркус проделал большую работу и за короткое время изучил весь наш материал. Тем не менее, для нас было очень важным сразу же приняться за написание нового материала, а не заставлять Маркуса играть на протяжении годового гастрольного тура то, в написании чего он не участвовал. Так что мы прямиком отправились в студию и начали работать над альбомом, который пока еще не вышел в свет, однако часть его материала стала мини-альбомом Absalom.

- Как приход Ройтера сказался на группе?

Тони Левин: Многое изменилось. Игра любых двух тэппинг-гитаристов разительно отличается друг от друга из-за огромного разнообразия техник и возможностей инструмента. Маркус схватывает все на лету. Его подход к музыке – в стиле King Crimson. Когда-то он был учеником Роберта Фриппа и, думаю, это сильно на него повлияло. Он очень хорошо знаком с творчеством King Crimson, в том числе, времен задолго до моего появления в группе. С приходом Маркуса мы добавили некоторые старые композиции группы в наш репертуар, что означало, что мы с Пэтом должны были заново разучить их с Маркусом, а также придумать, как обыграть партию Роберта и, возможно, одновременно исполнить еще одну. В этом Маркус настоящий специалист. Он также напомнил мне об одной гитарной партии Роберта на треке «Breathless» с альбома Exposure. Я, хоть и играл на альбоме, совершенно забыл о ней, пока не услышал вновь. Маркус предложил исполнить композицию вживую, и я думаю, до нашего тура по Южной Америке этого не делал еще никто. Для нашего же репертуара это было интересное и значимое дополнение.

- Однажды ты сказал, что Stick Men представляют «возрождение возможностей стика». Поясни это.

Тони Левин: Это правда. На протяжении последних нескольких лет, благодаря своему участию в группе, я снова стал практиковаться, изучать новые техники игры на стике, и это здорово. В плане игры соло на стике, как на гитаре, я до сих пор чувствую себя этаким дилетантом, и стараюсь исправить это. Пока я не чувствую, что это получается у меня хорошо, но мне хотелось бы верить, что все еще впереди. Существует множество разнообразных техник одновременной игры двух партий, и я знаю многих музыкантов, которые ими отлично владеют. О себе же я пока не могу такого сказать. Большую часть своей карьеры я фокусировался на том, чтобы использовать стик в качестве баса, хотя его возможности гораздо шире, «Жар-птица» Стравинского мне это доказала. В ней ты должен одновременно играть интенсивную бас-партию, и совсем иную гитарную. Для меня это был весьма полезный, расширяющий мой музыкальный кругозор опыт. Например, сейчас мне гораздо легче писать материал, имея в своем распоряжении больше техник, у меня появилось представление о широких возможностях стика, которые открываются через постоянную практику.

- Что ты можешь сказать об альбоме Stick Men, над котоым вы сейчас работаете?

Тони Левин: Думаю, он будет называться Big Dog и, надеюсь, выйдет в свет следующей весной. Я хочу чтобы мы оставались все так же бескомпромиссны в плане звучания, и пока нам это удается. Если у нас получится и дальше двигаться в этом направлении, отлично. Мы также экспериментировали с новыми интерпретациями классической музыки, работали с произведениями Шостаковича, но сейчас процесс находится в стадии, когда я не уверен, выйдет ли из этого что-то в итоге. Возможно, что нет, а возможно, материал появится уже на новых альбомах. Иногда ты берешься за что-то, что крайне сложно закончить за один год или в рамках одного альбома. Ты продолжаешь понемногу работать над этим и, при хорошем раскладе, через какое-то время у тебя все получается. Ну а иногда ты просто сдаешься. Так что я не знаю, как будет в этот раз.

- Как родилась концепция тура «2 of a Perfect Trio”?

Тони Левин: Эта классная идея пришла в голову Андриану Белью. Он много гастролирует со своим Power Trio. Он знал о нашем проекте Stick Men.C одной стороны чистая математика – мы поняли, что если объединимся, у нас будет три парня из состава King Crimson и это даст нам возможность исполнять версии композиций King Crimson. Имя туру дала песня Three Of A Perfect Pair, когда-то написанная Андрианом. По-моему, получилось классное шоу. Мы около часаа играли составом Stick Men, потом примерно час – Andrian Belew Power Trio. Затем на сцену выходили трое – я, Андриан и Пат и мы играли материал Crimson. Затем на сцене появлялись еще три замечательных музыканта – Маркус, Джули Слик (бас) и Тобиас Ральф (ударные) из группы Андриана и мы играли вместе музыку из King Crimson периода 90-х, когда в составе было шесть музыкантов (альбом Thrak). Ну и другие классические вещи тоже играли. Это действительно значимое шоу для поклонников King Crimson, Stick Men и Андриана, так как можно услышать то что любишь и гораздо больше.

- О Джули Слик много говорят в последнее время? Что ты думаешь о ее таланте?

Тони Левин: Она действительно замечательно играет. Я знаю ее хорошо. Время от времени мы пересекаемся на разных фестивалях. Несколько раз мы джемовали и это было здорово. В августе прошлого года было еще одно примечательное событие. Пат, Андриан и я организовали пятидневный музыкальный лагерь. Музыканты, поклонники Crimson и кто угодно могли приехать. Мы позвали также Джули и Тобиаса и устроили прямо на сцене репетицию композиций Crimson, которые никогда не играли вместе. Чтобы люди почувствовали как все происходит вживую.

- Скучаешь ли ты по King Crimson?

Тони Левин: Да. Думаю, что не ошибусь, сказав, что все участники King Crimson думают также. Но Роберт полагает, что сейчас неподходящее время, а я, честно сказать, надеюсь, что наступит момент, когда он передумает. Я буду счастлив снова стать частью этого. Я довольно занят в музыкальном плане, я счастлив и доволен тем, что я делаю, но King Crimson – это нечто особенное. Я годами восхищался тем, как группа отвечает на вызовы времени и талантами ее участников. Я бы очень хотел снова пережить этот опыт.

- Ты сыграл на недавно вышедшем альбоме Scarcity of Miracles, записанном музыкантами из последнего состава King Crimson. Альбом позиционировался как творение «King Crimson Projekct». Рассматриваешь ли ты его как часть творчества группы?

Тони Левин: Я отнесся к этому так, как к проекту незнакомых музыкантов, не имеющих ничего общего с King Crimson. Честно говоря, я не очень-то обо всем этом думал, не говоря уже о том, чтобы выдвигать какие-то глобальные идеи относительно проекта. Моей внутренней реакцией на музыку было: «Вот здесь я могу исполнить партию баса, она будет хорошо звучать». Если речь шла о песне, я слушал ее, как простой любитель музыки, и старался сыграть что-то подходящее. В инструментальных композициях я старался услышать суть, чтобы затем среагировать должным образом. Но в отличие от работы с Crimson, никакого плана у меня не было. Если моя игра на альбоме напоминает Crimson, то я не против. В данной ситуации это допустимо.

- Как Фрипп охарактеризовал то, что ожидал от тебя на альбоме?

Тони Левин: Никак. Он попросил меня сыграть на басу, вот так просто. Композиции были по большей части готовы, мне прислали файлы, я сыграл так, как чувствовал, что будет лучше всего, после чего ребята сказали: «Большое спасибо, нам очень понравилось то, что ты сделал». Вот и все [смеется].

- И что ты думаешь о конечном результате?

Тони Левин: Мне он понравился. Детально я его не слушал. Ты понимаешь, что я имею в виду, да? [смеется]. Думаю, я не единственный музыкант, который так делает. И знаешь, что? Когда ты спросил меня, что я думаю о том, каким в итоге получился альбом Levin Torn White, я упомянул, что после того, как завершен мастеринг, я обычно слушаю альбом целиком всего один раз. То есть я не проигрываю дома какую-то вещь десятки раз [смеется]. Иногда я больше никогда и не возвращаюсь к альбому целиком. Зачастую я играю какие-то вещи на протяжении пяти лет, и музыка изменяется. Для таких как я, для тех, кто выступает каждый день, музыка живая. Я не цементирую ее во времени, не обрамляю в рамку и не вешаю на стену. После того, как сведение и мастеринг закончены, я сразу перехожу к чему-то новому. Те, с кем я работаю, также вряд ли будут копаться в старом материале, чтобы найти оригинал записи и сказать: «Эй, а вот здесь другой темп! Можешь ли ты сыграть эту часть точно как было? Хотя некоторые так и делают, но таких немного.

- Как ты относишься к своим альбомам, записанным на лэйбле Narada?

Тони Левин: С этими альбомами все начиналось довольно спокойно. Я помню, как принял решение – возможно, и не самое лучшее – сделать Waters of Eden более мягким по звучанию альбомом. В то время я играл довольно много тяжелой, бескомпромиссной музыки, например, с Bozzio Levin Stevens или Bruford Levin Upper Extremities. Также, я какое-то время не работал с Питером Гэбриелом и скучал по этому. Питер, бесспорно, может играть тяжелый рок, но помимо этого, он также интересуется этнической музыкой и хорошей мелодией, и этого мне тоже не хватало. Когда продюсер связался со мной по поводу выпуска альбома на лэйбле Narada, я подумал, что сделаю что-то более мягкое. И вот я взял мой неизменный бас и записал Waters of Eden. В тот момент мне нравилось то, что как звучала музыка, но когда я решил отправиться в тур, начались некоторые проблемы. Я не хотел играть нежную музыку в рок-клубах. Каким-то образом, я провел так пару турне, а затем группа немного изменилась. Я добавил больше вокалистов, больше мужских голосов. Думаю, можно заметить, как со временем альбомы становятся громче и тяжелее. После того, как работа над этими Narada-альбомами была завершена, я снова вернулся к тяжелой музыке. Вообще, мне нравятся эти альбомы. Тем не менее, оглядываясь назад, я думаю, что, возможно, с точки зрения моей карьеры как соло-музыканта,было бы лучше не играть такую музыку, просто пропустить этот этап. То есть, я бы мог записать ее только для себя, и выпустить вместо этих альбомов нечто более тяжелое.

- Твое сотрудничество с Narada закончилось весьма необычно – альбомом Resonator 2006 года, где основной упор был сделан на вокал.

Тони Левин: Я чувствовал, что мне есть что сказать в лирическом плане. Как и многие музыканты, я большую часть своей жизни наряду с музыкой писал и тексты песен, однако сам никогда их не исполнял, потому что не очень это умею. И вот наступил момент, когда я понял, что если так и не сделаю этого, то буду очень жалеть. Как обычно в таких случаях, я думал над тем, чтобы пригласить хорошего вокалиста – но смог бы я после этого все еще называть альбом моим сольным? Меня мучили сомнения, ведь если публике понравится наша совместная работа, я как соло-музыкант, окажусь не у дел, не имея возможности дополнить вокалом свои ранние работы. Поэтому я сделал глубокий вдох и спел все сам. После написания песен мне потребовался целый год на то, чтобы придумать, как записать свой голос так, чтобы самому остаться довольным. Думаю, в определенном смысле мне это удалось. Во время гастролей я научился лучше управлять голосом, и даже нашел вокальную частоту – которую мне не удалось поймать на альбоме – когда мне самому нравится мой голос. Он не идеален, но неплох. К сожалению, на момент записи альбома я этого еще не умел, но это нормально. Невозможно сделать больше, чем в твоих силах на данный момент, и я сделал все, что мог. Я всегда стараюсь показать лучшее, на что способен. Я серьезно отношусь к музыке и действительно много работаю. Честно говоря, за последнее время я вырос, как певец. Теперь я знаю, на что способен в вокальном плане, а чего, наоборот, лучше избегать.

- Ты и я оба создали свои веб-страницы в 1994 году. Предчувствовал ли ты изменения, грядущие в музыкальной индустрии, когда основывал свой сайт и онлайн-магазин?

Тони Левин: Мой ответ – нет, я не настолько проницательный. Думаю, что только благодаря слепой удаче и моей любви к технологиям я появился во всемирной паутине раньше остальных. У меня не было никакого бизнес-прицела, и, хотя мой лэйбл Papa Bear, занимающийся продажей музыки онлайн, и появился в нужное время, отсутствовала вторая составляющая успешного дела – я не пытался увеличить продажи, чтобы тем самым заработать капитал.

Онлайн-вселенная позволяет мне оставаться на связи с фанатами King Crimson и Питером Гэбриелом. Это невероятно, и я рад, что осознал возможности интернета одним из первых, и начал вести свой онлайн-дневник (web log) еще до появления терминов «интернет-журнал» (web blog) и «блог» (blog). Веб-сайт уменьшает барьер между исполнителем и его аудиторией, соединяет их. Это очень важно и для музыканта, и для публики. За дверью гримерки или за сценой во время наладки оборудования – все это не самые подходящие моменты, чтобы сказать «Привет» пятистам фанатам, и здесь всемирная сеть определенно помогает.

- Как ты относишься к онлайн-пиратству, ставшему совершенно неконтролируемым?

Тони Левин: Гораздо спокойнее, чем большинство людей. Я с головой погружен в процесс создания музыки, и только изредка, оглядываясь по сторонам, замечаю, что продажа музыки изменилась, правила стали другими и вообще все стало сложнее. В том, что происходит, есть и положительная сторона, а именно – доступность музыки со всего света. Например, виртуозный басист, где бы он ни находился, имеет возможность познакомить мир со своей музыкой. Люди активнее делятся друг с другом, и это прекрасно. С другой стороны, для музыканта, пытающегося своим творчеством заработать на жизнь, все совсем не так радужно. Для меня в этом есть некий конфликт, я одновременно являюсь и музыкантом, и меломаном, и ни одна из сторон не преобладает полностью. Я стараюсь концентрироваться на том, что теперь с легкостью имею доступ к огромному количеству музыки. Я больше не завишу от того, что играют дурацкие радиостанции в США, как это было раньше.

- Ты участвовал в записи нескольких альбомов Стивена Уилсона [Porcupine Tree], включая и последний, Grace for Drowning. Расскажи, как происходил процесс.

Тони Левин: Музыкальный материал был отличным, а работать со Стивеном – это настоящее удовольствие. Процесс был очень похож на мою работу на альбоме Scarcity of Miracles. Мне прислали музыку, Стивен в двух словах объяснил, что он хочет, примерно так: «Здесь мне бы хотелось услышать стик, а вот здесь – бас», а затем позволил мне делать то, что я считаю нужным. Должно быть, ему понравилось то, что я сделал, раз он включил это в альбом. Я большой поклонник его игры, сильной и пленительной, и счастлив играть на его альбомах – так же как на альбоме любого, кто делает хорошую музыку.

- Какие воспоминания остались у тебя от работы над альбомом Лу Рида Berlin?

Тони Левин: Я играл только на одном треке, который называется «The Kids», так что обширным этот мой опыт назвать нельзя. В студию меня пригласил продюсер Боб Эзрин, Лу там не было. Я смутно помню, что в студии был новый инструмент – цифровой линия задержки, который Боб опробовал для баса. Мы оба согласились с тем, что это не самая подходящая вещь для баса [смеется]. Такие вот воспоминания. Музыка была отличной. Я сыграл свою партию, запаковал бас и ушел домой. Лу я встретил лишь много-много лет спустя, когда мы вместе играли в фильме One Trick Pony Пола Саймона. Лу играл грубого, абсолютно немузыкального продюсера – интересный выбор актера.

- А как тебе самому было играть в этом фильме?

Тони Левин: Это совершенно исключительный опыт. Я не актер, но старался сделать все наилучшим образом. Было интересно наблюдать за созданием фильма изнутри: какое внимание уделяется малейшей детали, как в самой простой сцене задействуются силы всей съемочной группы. На всех нас это произвело сильное впечатление. Это уникальное чувство, когда ты играешь самого себя по сценарию, в котором Пол Саймон написал то, что по его мнению, я должен сказать, и при этом у тебя еще и не все получается [смеется]. Мы все хорошо умеем быть собой, но вот сыграть самого себя могут лишь немногие.

© 2011 by Anil Prasad.
Данная статья переведена и опубликована с официального авторского разрешения. Воспроизведение данной статьи целиком или частично без письменного разрешения издателя запрещается. Оригинальная версия статьи доступна на Innerviews (http://www.innerviews.org/).