Стив Хакетт провокационно называет свой новый альбом Out of the Tunnel‘s Mouth «сборником засад для слушателя». Очень точное определение, учитывая, насколько различные направления встречаются и объединяются в каждой песне. Хакетт с легкостью смешивает такие жанры как рок, поп, фламенко, джаз и фьюжн, а также турецкие, индийские и андалузские мотивы, резко меняя темп, тональность и настроение, что делает альбом похожим на звуковые американские горки.

Out of the Tunnel‘s Mouth – это один из наиболее амбициозных альбомов Хакетта в его долгой, насыщенной карьере. Он был ключевым участником группы Genesis в период классического прог-рока 1970-77 гг. За период с 1975 года этот британский гитарист и автор песен выпустил более 30 альбомов, в полной мере раскрывающих широту его интересов и талантов. Предметом его особой гордости являются четыре альбома классической музыки, получившие также широкое одобрение публики, в которых наряду с исполнениями Баха, Вивальди и Сати присутствуют и собственные композиции Хакетта, записанные как соло, так и с оркестром.

Фанатов Genesis не может не порадовать тот факт, что в работе над двумя треками нового альбома принял участие Энтони Филлипс (Anthony Phillips) – один из создателей группы, гитарист и автор большинства песен вплоть до его ухода в 1970 году.

«Изначально Стив сыграл мне пару демо, в том числе одну с очень пронзительной, быстрой 12-струнной гитарой, так что я подумал: «И зачем же я тебе тут нужен?», - говорит Филлипс, - «Но знаете, эти английские парни могут быть настолько упрямыми, что их просто невозможно в чем-то переубедить! Так что я, в конце концов, поддался его уговорам и пришел в студию, где меня весьма радушно и дружелюбно встретили Хакетт и его звукооператор и клавишник Роджер Кинг».

Для начала они поставили мне прекрасный, мягкий, с легким налетом кантри припев из «Emerald and Ash». По счастливой случайности, 12-струнная гитара Guild F212, которую я принес с собой, как раз была настроена на тон ниже. То, что могло бы быть весьма непростым в тональности си-бемоль, зазвучало просто великолепно в до-мажоре, со всеми этими чудными звонкими струнами. Секвенция оказалась относительно простой и моя часть сама собой влилась в общее звучание. Я также внес некий вклад в основной вокальный рефрен композиции «Sleepers», полной мягкой мерцающей тайны и волшебной меланхолии. Вместе с гитарой Стива звучание получилось очень удачным. Это был чудесный день в студии, который мы провели за записью отличного альбома».

- Твой новый альбом – это просто невероятная палитра контрастов. Расскажи, в чем источник такого разнообразия.

Стив Хакетт: Я действительно люблю контрасты в альбоме, и чем они неожиданнее, тем лучше. Задача состоит в том, чтобы не переусердствовать и не сделать их чересчур внезапными, ведя слушателей туда, где они совсем не ожидают оказаться. Я люблю смешивать жанры, когда за агрессивной частью следует нечто бессовестно романтичное. Именно так мне работается лучше всего. Но в конечном итоге, нет никакой готовой формулы, это всегда сродни озарению.

Out of the Tunnel‘s Mouth – это моя третья попытка выпустить рок-альбом за последнее время. Два других так и не вышли в свет из-за сложностей с контрактами. Дело не в коммерческих условиях, а скорее, в разногласиях относительно материала. Так что этот альбом – моя попытка освободиться от оков чужих требований. И я думаю, это сделало его более личным. Я чувствовал, что должен идти за своим желанием до конца и сделать этот альбом именно таким, каким я хочу его видеть, не думая о том, понравится ли он другим. Будучи музыкантом, ты всегда надеешься, что твоя работа найдет отклик в сердцах слушателей, но ты никогда не знаешь заранее, произойдет ли это на самом деле или нет, как в лотерее. И сложно оценить, насколько ты честен с самим собой, говоря: «Это лучшее, на что я способен».

- Ты целенаправленно конструировал заранее ту палитру контрастов, которая получилась на новом альбоме?

Стив Хакетт: Нет. Честно говоря, в начале работы над альбомом меня беспокоил тот факт, что во многих произведениях довольно резко меняется темп с медленного на быстрый. Но забавно, при прослушивании вещи целиком все это создает очень органичную череду волн, пиков и спадов. Тяжело слушать то, что постоянно на большой скорости бьет по ушам. Иногда, в стремлении создать отличный альбом можно переусердствовать с количеством быстрых моментов в каждом треке. Нужно позволить вещам дышать, и я думаю, в этом альбоме мне это удалось. Полагаю, музыка здесь скорее мягко льется с пальцев, нежели бурлит, кипя. Хотя и такие моменты в альбоме есть, но я думаю, в этом их истинная внутренняя сущность. Удивительно, что после стольких лет я до сих пор не знаю, как написать песню. Если кто-то спросит меня, как это делается, мне просто будет нечего ответить! Единственный совет, который я могу дать: «Если тебя это заводит, ты на верном пути». «Как тебе удается затронуть публику своей музыкой?» – согласись, очень непростой вопрос.

- Расскажи о своем творческом процессе.

Стив Хакетт: Возьмем в качестве примера трек «Fire on the Moon». Я написал эту песню с мыслью отразить происходящее в моей жизни. Раньше я в основном писал песни в третьем лице. Здесь же я хотел показать некий эквивалент нервного срыва, развод и вообще ряд темных моментов моей жизни, хотел выразить это словами. Я чувствовал, что меня буквально разрывает на части, так почему бы не запечатлеть это состояние и не попробовать затем воплотить его в песне? Других источников вдохновения у меня не было, я использовал непосредственно личный опыт. Полагаю, вещь получилась сильной. Возможно, она производит несколько депрессивное впечатление, но думаю, это честно - писать песни и о таких вещах тоже.

- Однажды ты сказал, что являешься сторонником риска в процессе творчества. Расскажи мне об этом.

Стив Хакетт: Во времена моей работы с Genesis я понял, что наиболее выигрышный вариант работы с группой – это использование гитарных и голосовых риффов, коротких мелодичных фраз. Таким образом, мне не нужно было писать всю песню целиком, и мы могли заполнить пробелы позже. Ты будто бы ловишь маленькие искорки. У хорошего риффа большой потенциал – ты можешь повторять его, изменять, импровизировать дальше на его основе. Все зависит от того, какой звук ты используешь. В «Sleepers» есть рифф, когда композиция впервые начинает звучать громко. Здесь я хотел использовать инструменты второго плана, и хотя нотная композиция совсем проста, итоговое звучание получилось весьма пугающим. Эта мягкая композиция вдруг резко меняется, взрывается. Но, наряду с таким рисковым подходом есть и другой – подход поэзии и мечтаний. Так что альбом представляет собой эклектичный коллаж, безумный паззл, в котором в тысячах, казалось бы, несовместимых деталей, вдруг обнаруживается нечто общее.

- Расскажи о турецком влиянии на твой альбом.

Стив Хакетт: Я провел какое-то время в Сараево с венгерской группой Djabe. Их конек – импровизация, причем в непривычном для нас смысле. В их стиле присутствуют цыганские мотивы, джаз, блюз и другие элементы. Я также не мог не отметить удивительное смешение культур, сосуществовавших в Сараево с 15 века вплоть до войны 1990-х годов. Но, несмотря на то, что ты видишь на улицах, на следы от бомб повсюду, иногда ты набредаешь на какую-нибудь городскую. площадь, где мирно соседствуют церковь, мечеть и синагога. Это город 200 минаретов с сильным турецким влиянием. Там мне и удалось познакомиться с турецкой музыкой, и я нашел ее очень интересной. Звучание было похоже на индийскую музыку, как будто использовались близкие гаммы. Мне также казалось, что мелодии исполнялись большим количеством инструментов, в довершение к чему выступала импровизация. Этот водоворот звука мне очень импонирует. Мои впечатления я попытался выразить в треке «Last Train to Istanbul». Я нахожу музыку Востока пленительной. Я хотел добиться особого звучания этой композиции, отличного от типичного западного, когда за голосом вступает рифф или соло. Я же, напротив, решил, что будет интересно совместить все это одновременно.

- Альбом был записан в твоей гостиной. Каково было работать в такой обстановке?

Стив Хакетт: Из-за некоторых личных трудностей с использованием моей студии я решил работать дома. Это означало, что мне придется отказаться от использования ударных, а также, что работа пойдет немного другим образом. Сначала создавались компьютерные заготовки, а потом наступала очередь музыкантов, некоторые из которых также работали по своим домам. Они либо посылали нам сыгранную вещь, либо приходили лично. Да, говоря «нам», я имею в виду себя и Роджера Кинга. Роджер записал альбом с помощью программы Logic, добившись ощущений домашней обстановки. Я думаю, это и характеризует альбом. Также, мы мониторили звук на очень невысоких громкостях. Гитары были также записаны тихо, но я пытался воссоздать звуки, которые я использовал ранее на больших громкостях с усилителями Marshall. Мне было интересно, возможно ли повторить это в миниатюре, и должен сказать, я был приятно удивлен результатом.

- Расскажи, как эволюционировала твоя гитарная техника за последние годы.

Стив Хакетт: Много лет назад я начал играть то, что впоследствии стали называть тэппингом. Вы можете услышать это на альбоме Genesis 1971 года «Nursery Cryme». С помощью тэппинга мы объединяли звучание клавишных, добиваясь того, что их было невозможно различить. С тех пор я использовал столько различных техник, как электронных, так и акустических, что вряд ли смогу их все перечислить. Но могу сказать, что в последнее время я стал играть более спокойно, медленно. Я достиг момента, когда могу играть так быстро, как только захочу. Не думаю, что мне нужно и дальше ускоряться. Я имею в виду, что с удовольствием использую эту способность в живых выступлениях, но во время записи мне нравится играть более спокойно. Я концентрируюсь на звучании. Я с недоверием отношусь к тому, когда музыканты играют одно соло за другим, пытаясь втиснуть в них столь много нот, насколько это только возможно. На мой взгляд, это уж очень похоже на спорт. Такая «олимпийская» игра кажется мне очень утомительной. У скорости есть своя роль и свое место, я же предпочитаю использовать ее сродни тому, как это, возможно, делает композитор при написании скрипичного концерта. Да, будут и взрывоопасные моменты, но я также хочу, чтобы оставалось место для моментов мелодичных. Разница между простым исполнителем и виртуозом огромна.

В конечном счете, я поклонник простоты. Я восхищаюсь такими мастерами как Бах, обладающими потрясающей техникой, придающими каждой музыкальной фразе глубокий смысл. И в то же время, их произведения благодаря своей сфокусированности крайне просты для восприятия. Я большой поклонник классики, но я также слушаю музыку со всего мира, включая джаз, атональную, цыганскую музыку и фламенко, и хочу совместить все эти элементы в своей работе. Мне нравится резкий контраст диссонанса и его мягкое разрешение. Это похоже на идущих рука об руку поэзию и ругань, или даже святого и грешника. Таким образом, мягкие моменты становятся еще более романтичными, а дикие – приобретают еще более резкое звучание.

- Ты говоришь, что звук гитары зависит от игры пальцами не менее чем от используемой электроники. Поясни это.

Стив Хакетт: Так и есть, потому что твое звучание во многом зависит от того, как ты обращаешься с инструментом. Одними только пальцами можно сделать очень много. Я думаю, что если ты хочешь играть как все, тебе следует идти определенным путем. Но если тебя интересуют еще неизведанные грани инструмента, то секрет, как мне кажется, заключается в том, чтобы выйти за эти границы. Например, попробуй играть на гитаре не просто руками, ногтями или слайдом, а используя вибрато, свободные удары или же рычаг тремоло. Или не играй вовсе, а ударяй по струнам, затем ласково гладя их.

Многие гитаристы особенно концентрируются на высоких нотах – области, где гитара звучит наиболее похоже на человеческий голос, выступая наравне с ним, а не в роли второй скрипки для певца. Я нахожу, что играя очень легко на струнах в основной части грифа, мне удается добиться более гармоничного звука. Поэтому я и использую струны толщиной 0,008. Сейчас я чаще, чем раньше, использую частотное вибрато, и реже – тремоло. И теперь мне обязательно нужно прослушать все варианты, прежде чем я могу окончательно определиться со звучанием какой-либо музыкальной фразы.

Я считаю, гитара – удивительно выразительный инструмент, который еще не до конца исследован. Остается огромное пространство для экспериментов, и это прекрасно. Она чем-то похожа на скрипку, чем-то – на саксофон, с его способностью рвать и метать, и эта способность одного инструмента подражать другому по-настоящему завораживает меня.

- Какие гитары ты используешь в новом альбоме?

Стив Хакетт: У меня две сделанные на заказ электрогитары Fernandes Les Paul, каждая с Floyd Rose и системой Fernandes Sustainer в стандартном исполнении из красного дерева и клена. Одна из них – модель 2002 года с золотистым верхом, другая, черная, 2005 года. Мне очень нравится играть с сустейнером. Еще много лет назад я обнаружил, что сделав звук инструмента ровным (без удара и нарастания громкости), можно получить нечто более приближенное к звуку скрипки. Мне было интересно, как звучит гитара, будучи свободной от элементов, обычно ее характеризующих. В альбоме также присутствует немного игры на стальных струнах гитары Black Yairi, которая со мной с 1996 года. Я также использую акустическую гитару Yairi модели 2005 года, чей корпус особенно удачно подходит для исполнения фламенко-композиций. И в заключении, на треке «Last Train to Istanbul», я использую электрический ситар Jones.

- Расскажи, как ты подключал гитару при записи нового альбома.

Стив Хакетт: Обычно сигнал от моей электрогитары проходит через педаль Vox V847 Wah-Wah, педаль DigiTech Whammy, предусилитель Tech 21 SansAmp GT2, педаль громкости Korg KVP-002 и дилэй Line 6 DL4 Stompbox Modeler Delay. Для записи я обычно предпочитаю использовать Marshall 1987x head и кабинет Marshall 1960A, пару микрофонов, один чуть ближе, другой подальше. Но учитывая то, в каких условиях записывался данный альбом, нам пришлось отказаться от Маршаллов в пользу плагинов Logic 8 для моделирования усилителя и громкоговорителя. Все акустические гитары были записаны с помощью микрофона AKG 414 на микрофонный усилитель Focusrite.

Моделирование звука усилителей кажется мне очень интересным. Например, для трека «Still Waters» я изначально записал чистое гитарное звучание, и только потом добавил искажение, не являющееся частью оригинального исполнения. Иногда мы пробовали имитировать компрессоры Marshall и Eventide. Хотя я, по большому счету, не такой уж человек техники. В этом плане у нас с Роджером симбиоз. У меня близорукость, так что я не вижу, что происходит на экране, лишь на слух определяя, какие из его экспериментов со звуком принять, а какие – отвергнуть. Для меня звук имеет решающее значение.

- Ты часто работаешь с DigiTech Whammy. Что тебе в ней нравится?

Стив Хакетт: С помощью педали wah-wah я устанавливаю гитару на самый низкий резонанс, а затем использую DigiTech Whammy, чтобы взять октаву выше, а потом и еще одну. Это дает похожее на флейту звучание. Во времена Genesis я, бывало, использовал Rose Morris Duo Fuzz с двухсторонним переключателем для получения действительно высоких гармоник. То же самое я могу получить с помощью DigiTech, она выполняет функции гармонайзера, позволяя тебе брать октавы выше или ниже. Недавно я также начал использовать кольцевую модуляцию (ring modulator), что дает интересные эффекты при исполнении блюза, особенно при живом исполнении. Можно вытворять совершенно сумасшедшие вещи с обертонами и нотами – например, заставить гитару крякать голосом Дональда-Дака.

- В записи твоего нового альбома принял участие Энтони Филлипс. Расскажи, как вам работалось вместе.

Стив Хакетт: Я очень давно знаю Энта. Больше года я пытался уговорить его сыграть со мной, и вот однажды он появился на пороге, думая, что пришел на репетицию. По счастливой случайности, мы с моим звукооператором как раз работали над одной вещью. Я сказал: «Энт, почему бы тебе не поделиться с нами своими идеями? Обещаю ничего не использовать без твоего на то согласия. Я даже выйду из комнаты, чтобы не мешать тебе». Пятью минутами позже у него уже была готова мелодия для припева «Emerald and Ash». Он настроил свою гитару на полтора тона ниже. Припев был в си-бемоль, однако когда Энтони сыграл его в открытой позиции «до», я не мог не воскликнуть: «Это звучит просто бесподобно!». Бесспорно, 12-струнная гитара – это его конек. Так что в этом припеве к моим двум электрогитарам мы добавили два проигрыша Энтони с таким узнаваемым звучанием Genesis‘a. Он также внес свою лепту в припев композиции «Sleepers», добавив ему легкое кантри-звучание в духе «Fleetwood Mac», что мне тоже очень понравилось. Я использовал тот же подход, сказав: «Знаешь, я лучше просто выйду из комнаты. Последнее, что тебе сейчас нужно, это еще один гитарист рядом, который будет заглядывать тебе через плечо и указывать, что тебе делать. Так что уберусь-ка я отсюда и позволю тебе сделать то, что ты делаешь лучше всего». Я был поражен тем, что получилось в итоге. Надеюсь, нам еще удастся поработать вместе. Он действительно умеет вдохнуть жизнь в песню.

- Что для тебя значила работа с ним?

Стив Хакетт: Я всегда спрашивал себя, каково было бы, если бы мы с Энтом не были предшественником и последователем друг друга, а играли бы в Genesis вместе. Бесспорно, мой период работы в группе с Майком Розерфордом и Тони Бэнксом был очень успешным. Мы все играли на 12-струнных гитарах и были настоящими фанатами этого звука. Мы все в Genesis разделяли эту идею объединения нескольких 12-струнных гитар, в результате чего получался очень свободный, импрессионистский звук, так что не всегда можно было определить, гитара это или клавиши, особенно после обработки композиции через приставки Leslie. Сейчас мы создаем виртуальный эквивалент этого, используя ротационные звуки. Это туманное, немного мрачное звучание весьма притягательно. Приблизив микрофон, ты можешь сделать звук резким, или же использовать другие эффекты для более размытого варианта звучания. Это – одна из характерных особенностей ранних альбомов Genesis, таких как «Trespass», «Nursery Cryme», «Foxtrot» и «Selling England by the Pound». Затем все изменилось. Совсем чуть-чуть подобного звучания можно найти в альбоме «The Lamb Lies Down on Broadway», немного больше – на пластинке «Trick of the Tail» , после чего я погрузился в мир нейлона на «Wind and Wuthering».

- Что ты чувствовал, заняв место Филлипса в Genesis?

Стив Хакетт: Было довольно трудно. Так много музыки было уже написано, и поначалу я только и делал, что пытался вникнуть в гитарное звучание композиций. Мой первый альбом с группой, «Nursery Cryme», был тем переломным моментом, когда я начал делать что-то свое. Для гитаристов это обычно сложный момент. Недавно я читал о том, как Питер Грин пришел на место Эрика Клэптона в Bluesbreakers Джона Мэйолла, о том, как тяжело ему было справится с давлением репутации суперзвезды Эрика, несмотря на то, что Питер и сам – прекрасный гитарист. Для ребят из Genesis Энтони был не просто горячо любимым гитаристом, партнером, но и школьным приятелем еще с 60-х годов. Мне было тяжело заговорить с ними на их языке.

Мне помогло мое упрямое желание постоянно работать над тем, что мы делаем, над нашей музыкой. Я всегда стремился развиваться. Я знал, что мне не все удалось поначалу, поэтому я пошел на поводу у собственного воображения и музыкального чутья, стремясь раздвинуть границы. Просто так играть на 12-струнной гитаре медиатором мне было недостаточно. Я хотел играть пальцами, а затем перенести эти техники на классическую гитару Я внес в нашу музыку мотивы Сеговии и фламенко, наряду с различными методами, как заставить гитару звучать иначе. Например, после первых звуков композиции я проводил слайдом по струнам около звукоснимателя, пока они не сливались в единое целое с ответными звуками. Для меня не существует мелочей. Требовательность к самому себе помогает расширять границы своих возможностей.

- Многие работы Genesis были переизданы в последнее время. Считаешь ли ты, что звучание гитары в этих новых интерпретациях более соотвутствует твоему вкусу?

Стив Хакетт: Думаю, да, в новых миксах гитара звучит «центральнее». Например, в альбоме «The Lamb Lies Down on Broadway» она слышится гораздо более четко и явно. Звук жужжания мухи в самом начале пластинки, это ни что иное как пропущенная через два фузза гитара. Это то, что я делал в далеком 1974 году, и мне очень приятно услышать это сейчас снова. Здорово, что спустя столько времени материал переиздан в более «гитарном» качестве. Я принимал некоторое участие в работе, получая демо-миксы для одобрения, и должен сказать, было всего несколько вещей, в которые я внес изменения. И я крайне доволен итоговым результатом.

- Как ты думаешь, новые аранжировки могут превзойти оригинал?

Стив Хакетт: Я так не считаю, учитывая нынешнюю легкость доступа ко всем композициям. Это очень контрастные вещи. В каждой аранжировке есть что-то, чего нет в другой. Меняя перспективу, ты что-то приобретаешь, но также и что-то теряешь. Но в целом, я бы сказал, что новые миксы лучше, хотя для тех, кто вырос на оригинале, подобное заявление может показаться кощунственным. Но это просто альтернативные аранжировки, и я надеюсь, слушатели оценят оба варианта.

- В 2006 году Тони Бэнкс, Фил Коллинз, Питер Гэбриэл, Майк Резерфорд и ты серьезно обсуждали возможность воссоединения и проведения серии из десяти концертов в Европе и Америке в рамках турне «The Lamb Lies Down on Broadway». В итоге Гэбриэл отказался. А как ты относишься к этой возможности?

Стив Хакетт: Я до сих пор считаю турне с участием нас с Питером отличной идеей. Я полностью «за», готов взять гитару и поехать. Когда мне предложили принять участие в этом проекте, я сразу согласился. Затем Пит по каким-то причинам решил отказаться, и я подумал, что наиболее дипломатичным решением будет отменить турне. Я вообще часто играю роль дипломата в последнее время. Может быть, когда-нибудь мы все-таки сделаем это, а может и нет. Много воды утекло с тех пор, как я играл с Genesis – я даже успел исполнить Баха! Не знаю, насколько ребята знакомы с этими моими католическими пристрастиями в музыке. Сейчас такой период, когда я рад любой возможности сыграть. К тому же, сейчас у меня есть отличная группа, с которой я в любое время могу собраться и поиграть. И я также принимаю участие в новом проекте Криса Сквайра.

- Ты одинаково часто используешь акустическую и электрогитару. Расскажи о контрастах этих двух миров.

Стив Хакетт: Акустическая и электрогитара взаимосвязаны. Мне нравится диапазон классической гитары, палитра тонов, в которых ты можешь выразить весь мир. Мне также нравятся и ограничения инструмента – я считаю, в этом есть что-то настоящее. Гитара – волшебный инструмент. Когда я услышал произведения Баха, написанные им для скрипки и виолончели, в гитарном исполнении, я подумал, что, пожалуй, никогда не слышал, чтобы инструмент звучал так утонченно. А ведь композиция была написана совсем не для гитары! То, что было изначально написано для четырех струн, было затем переложено на шесть, в результате чего появилось новое измерение звучания. Но во мне также живет этакий рок-н-ролльщик, которому хочется, чтобы гитара кричала, бесновалась, переходила от одного неистового звука к другому. В какой-то степени, гитара – мой синтезатор. Я хочу, чтобы она показала все, на что только способна. Мне до сих пор интересно исследовать границы инструмента, я хочу, чтобы каждая игра приносила новые открытия. Я до сих пор в поиске, и каждый раз, когда я беру гитару в руки, это – как вспышка в темноте.

- Недавно ты сказал, что сейчас видишь свою задачу в том, чтобы исполнить обещание, данное тобой в начале сольной карьеры. Расскажи об этом подробнее.

Стив Хакетт: В то время я был мастером контрастов. Я играл в жанре, являющимся смешением различного вида стилей, который тогда еще не назывался «прогрессивным роком». Когда же это произошло, и жанр внезапно стал немодным, на десятилетия вперед главенствующим стал подход, когда гитара лишь дополняла основную идею написания поп-песен. Сейчас, видимо, все возвращается на круги своя, музыканты вновь занимаются тем, чем и должны, и публике это вновь интересно. По крайней мере, в Англии так. Популярность «прогрессива» снова набирает обороты, и это прекрасно, особенно после того, как меня осуждали за использование подобных техник. Сегодня я вижу, как группы используют классические инструменты, меняют размер произведения, работают над эпизодом внутри произведения, подходят концептуально к созданию песен, пишут нестандартные тексты по канонам разрыва сюжета. Так что история музыки повторяется. Я также вижу, что музыкантов больше не пугает грандиозность размеров. Некоторые группы используют настоящие струнные, а не меллотрон или синтезатор, как мы в свое время. Они говорят: «Давайте добавим настоящего оркестрового звучания!». Прекрасно, что оркестры снова в моде. Сейчас музыка переживает здоровые времена, лишь совсем немногие вещи вызывают порицание и осуждение. Для каждого найдется свое место, и жанры разнообразнее, чем когда-либо.

На американской сцене, как мне кажется, это присутствовало всегда, в том или ином виде. Американский подход с чартами по жанрам означал что песня в стиле рок теснила другую песню в национальных чартах. В то время как в Англии конца 70-х гг. единственной целью некоторых групп было столкнуть с пьедестала все, что только можно, заменив это чем-то новым. Я говорю о той анархии, которой был панк. Я был одним из тех, кто пошел и купил первый альбом Sex Pistols, не понимая, что это было началом движения против моего идеала, которым являлось качество. Я не хочу, чтобы невежество превозносили подобно добродетели. Давайте слушать тех, кто по-настоящему умеет играть, петь и писать песни. Неважно, кто эти люди, каковы их возраст, национальность, вероисповедание или цвет кожи. Мир музыки достаточно огромен, чтобы вместить всех.

© 2011 by Anil Prasad.
Данная статья переведена и опубликована с официального авторского разрешения. Воспроизведение данной статьи целиком или частично без письменного разрешения издателя запрещается. Оригинальная версия статьи доступна на Innerviews (http://www.innerviews.org/).