"Почти юношеский восторг доставляют мне попытки бросить вызов предрассудкам. Держась за предрассудки, мы оказываем музыке медвежью услугу и прячем от себя множество творческих возможностей. Мне бы хотелось видеть музыку развивающейся вне жанров и границ" - говорит Майкл Мэнринг. Виртуоз электрической бас-гитары, несомнено, делает всё от него зависящее для воплощения этого взгляда.

Последний альбом Мэнринга "Thonk" является попыткой (попыткой открытой, с привкусом металла) кардинальной смены курса по сравнению с предыдущими работами музыканта. Будучи одним из первых исполнителей, имевших контракт с Windham Hill Records, он был вынужден в своих ранних альбомах до некоторой степени оправдывать имидж нью-эйдж-музыканта. Альбомы Unusual Weather и Drastic Measures включают много изящных композиций и впечатляющих работ, но Мэнринг признаётся, что они только царапают поверхность духа музыки.

Новый альбом делает попытку глубже раскрыть истинные наклонности Майкла. В нем объединены хард-роковое, джазовое и фанковое начала, образуя новое, свежее звучание. Помогали Мэнрингу музыканты, кое-что знающие о смешивании стилей: гитаристы Стив Морс, Алекс Школьник, а также барабанщик Херб Александер.

"Thonk" связан с давнишним желанием Майкла "показать, что бас-гитара является живым, выразительным инструментом, способным высказать многое". На всём протяжении пластинки он применяет уникальное сочетание тэппинга, флажолетов и альтернативных строев, в значительной степени исполненных на его бас-гитаре Zon Hyperbass. Это революционный инструмент, позволяющий Майклу быстро переходить к одному из более чем 100 разных строёв в пределах одного произведения, - если возникнет желание.

В данном интервью рассмотрен процесс создания "Thonk", а также приводятся обширные рассуждения Мэнринга о том, какую роль играет бас-гитара в современной музыкальной индустрии.

- "Thonk" знаменует настоящую смену курса для вас.

Майкл Мэнринг: Да, большая часть альбома оказалась весьма жужжащей. Там играют Стив Морс, Алекс Школьник из Testament, Херб из Primus и Стив Смит из Vital Information. Также присоединился Фил Ааберг, он поучаствовал в одной композиции и записал очень интересный материал на клавишных. То есть получился такой элемент Windham Hill. Вообще, мы думаем, что делали первую в мире new age-death-metal-fusion пластинку. Определённо, мы на этой стезе. Не знаю, получилось ли у нас, но даже если нет, это очень близко. Все эти составные части присутствуют в каждой композиции. В некоторых вещах гораздо больше "песчаности", чем в остальных, но, в целом, в каждой групповой композиции присутствует гитарный "чёс", в большинстве случаев записанный мной на бас-гитаре. Впервые я играл на бас-гитаре через стек Marshall. Я настолько накрутил громкость, что мог сдуть стены (смеётся). Если добавить много дисторшна к чему угодно, это будет звучать как гитара. Так как Hyperbass безладовый, на нём можно выделывать всякие бенды и тому подобное. Есть несколько мест, где я джемую с Морсом. Там крайне интересная фактура, и это чертовски классно. У меня ощущение такой молодости, как никогда раньше. На прошлых альбомах всё было сознательно ограничено рамками, и вкус являлся modus operandi - это был намеренный ход. Мы не хотели сделать ничего такого, что было бы чересчур за гранью, мы действительно сдерживались, (тихим голосом) искали строгости, некоторой интимности и всего в таком духе. Что ж, похоже, у меня страсть к нарушению собственных правил. Настало время, когда вкус, по всему, становится невкусным. (смеётся)

- Как сложилось ваше сотрудничество со Стивом Морсом?

Майкл Мэнринг: Его группу я открыл для себя в прошлом году, мы стали друзьями и часто околачивались вместе. С тех пор я забегал к нему несколько раз с предложением поиграть на записи альбома, и он ответил, что был бы очень рад. Это оказалось большой удачей. Это действительно было здорово. Он похвалил мою музыку, и я был весьма польщён, когда он это сделал. Он был очень воодушевлён возможностью поиграть на альбоме, и играл просто великолепно. Этот парень просто невероятный. Звучит на диске совершенно фантастически. Я дал ему возможность подыгрывать мне во время джема. Я не собирался ему сам подыгрывать (смеётся). Он сделал так, что треки ожили. Я дал ему поиграть на более джазовых фрагментах, а не там, где больше треша. Это ведь совсем не то, чего вы ожидали, и цель данного альбома именно в этом.

- Интересен также выбор Алекса Школьника в качестве гитариста.

Майкл Мэнринг: Алекс не похож на образ, который вы ожидаете от гитариста, исполняющего хэви-метал. Он крайне вежлив и очень приземлён. Он ушел из Testament, поскольку почувствовал себя немного ограниченным музыкальными рамками. Конечно, во-первых, и в основном, он гитарист-хэви-металлист, но о нём можно сказать гораздо больше. И он был на самом деле рад созданию этого проекта, потому что таким образом смог попробовать что-то другое и использовать такие грани своей музыкальной индивидуальности, которые до этого не могли выйти наружу. Вот это одна из причин, по которой мы его очень хотели. Мы также хотели свободно перескакивать с классического хэви-метал-чёса в одном такте к чему-то похожему на би-боп в следующем такте, и к классическим роковым последовательностям в последующем. И он для таких штук просто идеально подошёл. Всё это есть в его музыкальном опыте.

- Почему вы избегали использовать электрогитару на предыдущих альбомах?

Майкл Мэнринг: Я хотел, чтобы эта стезя была оккупирована басом. Но "Thonk" утверждает: "Мы способны сосуществовать" и "Эй, гитарюги, вы не единственные, кто способен пилить" (смеётся). Мы, бас-гитаристы, делали подклад для гитаристов всё это время - а они приходили и уходили. Мы видели гениев и идиотов, и я бы хотел верить, что мы можем рассматриваться в той же плоскости - то есть, нам тоже дозволено быть гениями или идиотами. Вот поэтому на альбоме присутствуют всевозможные способы игры на басу, и для меня это очень важно. Как вы, возможно, знаете, существует различие между басистами в зависимости от того, должен ли музыкант играть грув, или он должен играть соло - и мне очень дискомфортно и от этого, и от чувства дихотомии. Каждый из нас должен быть и тем, и другим, каждый обязан иметь убойный грув, быть в состоянии играть в ритм-секции, и помимо этого выполнять другие роли. Понятно, что некоторые больше приспособлены к чему-то одному, чем к другому - и это нормально. Но я убеждён, что нам стоит ценить и совершенствовать обе роли баса. Ни в коей мере бас ещё не развит до конца. Мы только-только стали прикасаться к поверхности того, на что он горазд. Я считаю, очень важно расширять рамки звучания инструмента, при этом храня ощущение истоков. Вот именно так обстоят дела для меня. Поэтому тут присутствует немного очень традиционных, укоренившихся приёмов игры, немного совершенно запредельного и сумасшедшего, много звука Hypebass, много обычного безладового баса, и много электронного смычка E-Bow.

- Стиль нового альбома отражает ваши собственные музыкальные пристрастия?

Майкл Мэнринг: Кое-какие - да. Я всегда слушал много всякого разного - например, Faith No More, Primus, Buckethead и Pantera. По большей части, этот альбом сделан из желания провести время с удовольствием. Кроме этого, прошлый альбом привлёк ко мне значительное внимание, а я не хочу прослыть слишком "стерильным". Многие мои коллеги зациклились на этом, и кажется, вот она - музыкальная смерть. Музыка станет "музыкой для лифтов" [В США во многих лифтах играет непритязательная, фоновая музыка - прим. ред.] до того, как вы об этом узнаете. Я бы хотел еще чуть-чуть постареть, прежде чем это случится. Мне 32, то есть немного в запасе я имею. Еще есть возможность "бахнуть" (смеётся).

Как ни странно, на альбоме также много мягких вещей. Кое-какие сольные композиции весьма смягчены. Я написал новый сольный трек, в котором я нашёл, как применить два электронных смычка E-Bow одновременно. Вам, вероятно, стоит на это взглянуть, чтобы понять. Также есть композиция, которая исполняется на Hyperbass, и определённо использует перестройки строя по максимуму в сравнении со всеми, написанными мной до этого. Мне бы надо подсчитать, сколько раз в этом опусе бас перестраивается, однако, вероятно, это число больше 100. Это здорово, потому что эту вещь очень здорово играть. Это мягкая, приятная композиция, но с обилием перестроек. Вот зачем нужен Hyperbass. Большая часть групповых треков очень "жужжащая", однако большая часть сольных - достаточно умягчённая.

- Как вы подключили продюсера Джона Куниберти к созданию "Thonk"?

Майкл Мэнринг: Кто-то узнал о нём и отправил ему моё демо, чтобы узнать, заинтересует ли это его? Оказывается, он очень заинтересовался и предложил нам действительно хорошую сумму - особенно с учётом того, что у него на стене висят платиновые альбомы. Он основательно посвятил себя проекту и нам оказалось очень полезным его участие, поскольку он очень хорош. Естественно, он эксперт по получению классного электрогитарного звука и подобных вещей. А у нас была новая для всех, ещё "не обжитая" территория. Он практически не знал ничего о джазе. Он подходит ко всему скорее со стороны роковой перспективы. Этот парень спродюсировал все пластинки Джо Сатриани. Он также продюсировал Dead Kennedys и Джорджа Линча. Нам удалось научить друг друга многому. До этого он ни разу не делал записей бас-гитары, и сказал, что никогда до этого не хотел их делать. Он никогда не предполагал, что оно того стоит, однако оказался очень воодушевлён попробовать. Мне очень понравилось всё, потому что он действительно в это поверил, поверил в то, что мы высказываем нечто, что должно быть высказано. Было волнующе и здорово - я думаю, это прекрасная совместная работа.

- Будет ли графика обложки "Thonk" усовершенствованием графики "Drastic Measures"?

Майкл Мэнринг: Естественно, я очень на это надеюсь! (смеётся). Это единственный аспект, с которым я никак не могу сдвинуться с места. Вообще-то для "Drastic Measures" это оказалось лучшее, что мы смогли сделать. Предлагались куда худшие варианты - такие, как мои другие обложки. Сейчас там идёт обсуждение, и я предполагаю, нам дадут возможность заключить контракт на обложку за пределами Windham Hill. Но я всё-таки уверен, что сам альбом они положат в хранилище New Age. Хотя не знаю. Мне бы, наверное, особенно понравилось видеть его в хранилище New Age. Похоже на что-то юношеское, но по-моему очень смешно пойти в хранилище New Age и найти там альбом с участием Алекса Школьника. Боюсь, что я никогда не уделял много внимания своему имиджу. Думаю, я просто его не ценю. Предполагаю, что все уже на меня махнули рукой в этом отношении. И я очень счастлив, если это так.

- Так что, больше никаких белых костюмов?

Майкл Мэнринг: Да (смеётся)! Я думаю, и эта идея тоже уже всеми отброшена.

- Этот наряд был предложен со стороны Windham Hill?

Майкл Мэнринг: Конечно! Прекрасное интервью. Об этом я давно хотел рассказать. Это была занятная фотосессия. Я пришёл в том, что я обычно носил, а мне был протянут этот белый костюм. Я сказал: "Вообще-то мне в нём не особо удобно", но тут заходят Большие Шишки со словами "Должно быть так". Потом они говорят о слоях населения, о том, о сём, обещают тебе определённые вещи. Я, по большому счёту, не любитель поспорить. Правду сказать, вся эта сторона бизнеса - имидж - никогда меня особенно не возбуждала. Если меня хотят одеть в белый костюм - да пожалуйста, мне всё равно. Просто предоставьте магазинам диски, а мне дайте играть. Предполагаю, половина всего того, что я делаю, весьма вредна для моей карьеры. Мне слишком доставляет удовольствие игра, чтобы уделять внимание тому, взываю ли я к правильным слоям населения, или нет. Я имею в виду то, что, вероятно, издание этого трешового по большей части альбома является плохой идеей на текущий момент.

- Волнует ли вас возможное отчуждение сформировавшейся группы ваших фанатов?

Майкл Мэнринг: О Боже, я вовсе не желаю кому-то указывать на дверь, но я должен заниматься своим делом. Мне очень жаль если если я кого-то обижаю, однако мне необходимо оставаться честным по отношению к самому себе. Предполагаю, что я заставлю отвернуться от себя нескольких людей, но я должен делать то, что должен. Надеюсь, что это будет принято людьми в таком духе, в котором я и имею это в виду - просто хорошо проводить время, получая удовлетворение от самого себя.

- Какие ограничения были наложены на вас лейблом при производстве последнего альбома?

Майкл Мэнринг: Что касется "Drastic Measures", то тут они вообще ничего не трогали. Мне и Стиву Родби была предоставлена возможность самим всё организовать. В последнюю минуту, перед тем, как уходить на запись, я зашёл на лейбл и произнёс: "Вы, ребята, действительно были к нам очень добры". Ничего по существу мне не ответили, кроме "Просто делайте то, что вам надо". Ну, мы ещё спросили "Есть ли что-то, что мы можем для вас сделать в музыкальном плане, чтобы это вам помогло?" и "Есть ли что-то, чем мы вам можем угодить?" Знаете, просто для того, чтобы проявить профессионализм. А они ответили: "Да, есть то, что бы нам реально помогло - если бы вы сделали для нас композицию-кавер, потому что мы бы тогда могли отправить её на радио". Мне показалось, что это была странная идея, но мы решили попробовать. Так, в конце концов, мы сделали кавер на песню Police "Spirits In The Material World". Естественно, это в конце концов не стало законченным хитом (смеётся). Я даже не думаю, что на радио вообще прозвучала эта вещь, но Windham Hill были очень рады её заполучить. Вот так я добровольно принял их вклад. Они становятся лучше с каждой новой пластинкой.

- Удивительно такое услышать. Я предполагал, что лейбл играет более активную роль.

Майкл Мэнринг: Единственное моё сожаление по этому поводу заключается в том, что я всегда хотел создать пластинку с одним только басом. У меня есть все мелодии, я действительно мечтаю об этом, но пока мне этого делать не дают. И это только симптом более существенной болезни. Поразительно, сколько дискриминации по отношению к бас-гитаре вообще в мире. Это вообще шок своего рода. Существует громадное множество клубов, которые по существу поставили нас перед фактом, что если бы я играл на гитаре, я бы легко играл у них каждые несколько месяцев. А в таком виде они вообще не будут меня ангажировать. И вот с такими заключениями ты сталкиваешься снова и снова, и не имеет значения, что у тебя хорошие шоу и отличные отзывы. Даже если у тебя имеется видео, чтобы показать им, что это хорошее шоу - они всё ещё напуганы самой этой идеей относительно баса. И вот этот менталитет распространяется на весь музыкальный бизнес.

Продюсеры всамделишно боятся включать в записи что-то отличающееся от традиционных типов басовых партий. Мне кажется, басисты ещё не распознали, как их притесняет этот бизнес. Это правда очень плохо. Весьма нелепо употреблять слово "дискриминация", но это действительно похоже на неё. Это очень странно. Точка зрения Windham Hill, например, сводится к тому, что они считают вряд ли возможным трансляцию получившегося продукта, и вряд ли потенциально большим гастрольный тур. Есть какое-то клеймо на бас-гитаре, причём я даже не слышал, чтобы о нём говорили. Я, вроде, склонен надеяться, что басисты об этом задумаются, и если мы сами, в общем, будем убеждены, что имеем инструмент, который стоит послушать, то мы сможем и всех прочих убедить в том, что его можно и нужно слушать.

- Вот это ветвление на подклассы, которое вы описываете, распространено ведь и среди самих басистов.

Майкл Мэнринг: Вы абсолютно правы. Я не хотел об этом упоминать, но я с вами соглашусь. Существует большое множество бас-гитаристов, которым совершенно по барабану тот факт, что их вообще не слышно на концерте. Их не слышно в миксе, вне зависимости от того, что они играют. Это жуть какая-то. Если так и будет, кто-нибудь где-нибудь вдруг сообразит, что бас и бас-гитарист вообще не нужны. Зачем платить парню, которого не слышно и он не выполняет ничего жизненно важного? Вот поэтому скажу за всех басистов: нам взаправду нужно быть уверенными в том, что роль инструмента взаправду возрастает, что у нас взаправду великая традиция, и что мы взаправду вносим свой вклад в музыку. Ситуация-то постыдная, ведь наш звук великолепен. Остаётся верить в то, что это начнёт меняться, если достаточное количество людей продолжат улучшать ситуацию, и будут взаправду стремиться быть признанными. Во всём, что мною делается, это и есть что-то вроде сверхцели - попытка добиться осознания баса настоящим инструментом.

- Этот сценарий, как будто, является присущим исключительно рок- и поп-сферам.

Майкл Мэнринг: Да. В мире классической музыки контрабасовый сольный концерт уже почти настолько же обычен, как и виолончельный сольный концерт. По сути, уже есть некоторые товарищи, которые свою жизнь посвящают сольной игре на контрабасе - чертовски низкочастотном и увесистом инструменте (смеётся).

- Я бы хотел, чтобы вы порассуждали о ваших первых трёх сольных альбомах. Начнём с "Unusual Weather".

Майкл Мэнринг: Я никогда не получал того, чего хотел, от сольных альбомов - чего-то, что действительно отражает меня как музыканта. Мне думается, что "Unusual Weather" ближе прочих подходит к реализации того виденья, что я планировал реализовать. В то время ни я, ни продюсер Боб Рид не могли похвастать успехами в техническом отношении (смеётся). Мы с этим боролись. Я считаю, что вибрации этого альбома и его замысел удались на славу. Думаю, мы планировали создать настоящую приятно звучащую запись, отражающую одно настроение - подлинный, пронизанный фолком и джазом, альбом. Почти все инструментальные партии исполнялись либо мной, либо Бобом Ридом. Поэтому аспекты техники были очень непростой задачей в условиях наших способностей играть, делать качественную запись - и всего подобного. Наши сердца находились в правильных местах, но было трудно заставить наши руки и нервы следовать за ними.

- Следующий на очереди у нас "Toward The Center Of The Night".

Майкл Мэнринг: Здесь я проделал почти всё сам. Я продюсировал большинство инструментов, и сам же играл на них. Это было очень сложно. Не знаю, смог бы я сделать такое снова. Было весьма много задач. Я стал практически затворником на всё это время. Плюс к тому, я также играл в Montreux. У меня почти не было возможности слушать музыку или новости о том, что происходит во внешнем мире. В этот период я как будто находился в своём собственном маленьком мирке. Вот этот альбом стали часто крутить по радио, и это было очень здорово для того, что он из себя представлял. Не сказал бы, что он вышел такой, какой я хотел бы, но я честно горжусь некоторыми композициями с него, и на нем используется гораздо большее количество альтернативных строёв, чем на прочих моих записях. У меня было много хороших замыслов, но не пёрло - вот не пёрло, и всё тут. Я не очень хорош как продюсер. Думаю, из-за этого альбом и пострадал по большей части. Если бы там оказался реально крутой продюсер, думаю, запись могла бы быть гораздо красивее.

- Плавно перейдём к "Drastic Measures".

Майкл Мэнринг: Работа над этим диском вместе с Стивом Родби была просто великолепной. Он мой очень хороший друг и прекрасный музыкант. Мы замечательно потратили отведённое для работы над альбомом время. Диск получился очень хороший, потому что даже я сам весь его смог слушать без оговорок на то, кто его сделал - хотя и присутствуют некоторые моменты... (смеётся) Мне кажется, данная запись практически отражает то, что мы и хотели в ней отразить, и она звучит действительно приятно. Это важное чувство, потому что оно даёт мне повод ощущать, что "ага, мы это сделали, и теперь я могу пойти и поделать ещё что-то странное, и поискать, что ещё есть за пределами".

- Придерживаетесь ли вы какого-либо образа мыслей во время создания альбома?

Майкл Мэнринг: В основном, я сравниваю создание записи с путешествием. Вы либо можете пойти в торговый центр, чтобы увидеть там те же самые 60 магазинов, что и в любом прочем торговом центре, - либо отправиться в совершенно таинственное место вроде Бора-Бора, где вы не имеете не малейшего понятия, с чем вам придётся встретиться, потратите ли вы время с пользой, проведёте ли его ужасно, или будет чуть-чуть того и другого. Вот так я подхожу к записи. Вы пробуете что-то и смотрите - что получается. Заглядываете за пределы, экспериментируете и обучаетесь. Я не могу сказать, сделаю ли я когда-нибудь безупречную запись. Я вовсе не убеждён даже в том, что когда-то захочу записать альбом, который безупречно даёт понять, кто я и где, и почему. Запись - это слепок какого-то момента во времени. Записи дают возможность исследовать, учиться и просто болтаться там и сям.

- Учитывая трудности продвижения "басоцентричной" музыки, как у вас получилось убедить Windham Hill взять вас как сольного исполнителя?

Майкл Мэнринг: Мне кажется, это было просто наивностью с их стороны. Никто никогда просто не говорил им, что с бас-гитаристами лейблам нельзя заключать контракт - и им просто понравилась моя музыка, они решили, что это хорошая мысль, и заключили со мной договор на запись. Но, как уже было сказано, клеймо на бас-гитаре действительно повсеместно в музыкальном бизнесе. Люди натурально хотят, чтобы бас был чем-то вполне определённым, и натурально сопротивляются мысли позволить ему быть чем-то ещё. Вообще, по-моему об этом иногда думают, как о старой, пройденной, идее. Говорятся вещи типа "Ну, в 70-х годах мы вроде думали о басе, играющем соло, но сейчас мы не можем этого позволить из-за небезопасного экономического климата". Не думаю, что это заговор, но что-то очень близкое (смеётся). Люди реально боятся, и это не столько страх перед бас-гитарой, сколько страх перед переменами в музыке, перед новообразованиями, перед возможностью дать ход каким-то нестандартным делам. Большая часть этого страха - это старая добрая жадность из 80-х годов. Можно же сделать кучу денег просто продавая попсу, нежели чем пытаться созидать что-то на инструментальных пластинках. Стыдно, право слово.

Искренне сомневаюсь в уменьшении числа творческих людей в современном мире. Уверен, это количество - константа, но музыкальный бизнес распорядился загнать творчество в угол и держать там. Слишком много парней, орудующих гитарами и саксофонами. Чуваки с басами и другими инструментами как-то обходятся стороной. К примеру, мой друг Пол МакКендлесс, прекрасный гобоист, очень любит выступать. И он подвергается большому давлению, чтобы играл на саксофоне, приемлемом джазовом инструменте, который вроде более близок и понятен людям. В 70-е годы вроде как было ощущение наличия альтернативы. Поп-музыка была поп-музыкой, была весьма паршивой, все это знали, вот и всё, что можно было о ней сказать. Но были другие вещи, которые ты мог слушать, если хотел "чуть поглубже". Каким-то образом это как бы потерялось.

В настоящее время попса чуток сдала, но мы фактически пришли к отсутствию альтернативной музыки. То, что называлось альтернативной музыкой, альтернативным роком, сейчас является мейнстримом, хотя и зовётся до сих пор альтернативой. Поэтому и нет ничего, что можно назвать альтернативой. И нечего слушать, если не нравится то, что крутится на радио. А то, что на радио, по большей части компьютерная программа. Думаю, многие не догадываются, что поп-шоу, на которые они хотят посмотреть, на самом деле программа компьютера, исполняющаяся с начала до конца, и что музыканты на сцене на самом деле не играют на инструментах, они туда вышли для шоу. Точно так же и радиостанции - радиоведущие не контролируют порядок воспроизведения музыки - всё решает компьютер. Что можно, следовательно, сказать о развитии культуры? И самое жуткое, что не слышно голосов тех, кто думает иначе. В 70-е ты мог подойти к кому-нибудь и сказать "Я ненавижу Bee Gees!" - и ты знал, что ты либо его разозлишь до предела, либо классно пообщаешься прямо на том месте (смеётся).

- Hyperbass - это уникальный инструмент, так как он позволяет вам менять строй "на лету". Чем привлекает вас эта идея?

Майкл Мэнринг: Этот аспект проявился благодаря тому, что я использую альтернативные строи уже многие годы. Я пришёл к ситуации, когда, вздумай я играть концерт, каждая вещь на нём исполнялась бы в своём собственном строе. И вот пришло на ум - следующим этапом должна стать смена строя внутри одной композиции. Каждое произведение представляет свой маленький мир - собственную крохотную реальность. Когда вы перестраиваете бас, полностью меняются резонансы в звучании - получается абсолютно другой характер. Особенно это актуально для сольного концерта, так как слушатели волнуются - а не будет ли всё звучать чересчур единообразно? Когда вы говорите человеку, что будете играть сольный басовый концерт, он наверняка подумает, что там будет один и тот же звук от начала до конца - вот тут помогают перестройки, меняя звучание бас-гитары. Так вот, я буду менять строй между композициями - почему бы не менять его и в пределах одной? Я начал крутить колки инструмента в процессе исполнения, и преуспел в этом умении. Написал несколько вещей, в которых это используется. Очень трудно это делать, но я научился. Мне просто нужен был хорошо отстроенный бас, и всё. Однако затем оказалось, что в большей части ситуаций игры живьём - в многочисленных небольших клубах - задача мониторинга очень плохо реализована, и я не настолько хорошо слышу себя, чтобы сделать вывод - надо ли крутить ещё на четверть оборота, или нет. Вот тут я понял, что мне нужен специальный инструмент, который сделал бы перестройки гораздо проще. Плюс, я ещё много чего хотел от него. Очевидно, что менять я мог высоту только одной струны в один момент времени - мне приходилось держать одной рукой бас, а второй крутить колок. Вот так возник Hyperbass. Иногда я по-старому меняю строй вращением колков, но в основном перестройки осуществляются рычажками и переключателями.

- Эти рычажки и переключатели полностью механические?

Майкл Мэнринг: Да, но тут новая система на подходе. Одни ребята придумали серводвигатель для настройки каждой струны - обалденно причудливая штука. Они ещё не сделали бас-гитару, но обещали мне первую из своих басовых систем. Это будет фантастически дорого, но настолько эксцентрично, насколько вы можете себе представить. Есть два прототипа - гитары Les Paul. Корпус сзади делается полым, для каждой струны ставится отдельный серводвигатель, и в гитару встраивается маленький экранчик, на котором видно, как она сейчас настроена. Жмёшь кнопку на полу, и гитара полностью перестраивается. Ещё пока исправляются некоторые ошибки, но ребята уже очень близки к успеху. И тут вновь натыкаешься на ту же самую проблему - заставить людей воспринять бас со всей серьёзностью. У компаний, что этим занимаются, вообще мало побуждений к вот таким странным вещам, и их ещё меньше, когда дело касается бас-гитары. Есть фирмы, у которых на бумаге есть несколько классных проектов басовых штучек, но эти фирмы не рассчитывают продавать такие штучки, так как не чувствуют уверенности в том, что кто-то это будет покупать.

- Как вы настраиваете свой мозг для работы с новым строем на лету?

Майкл Мэнринг: В общем, вопрос тут в том, чтобы научиться иметь дело с разными интервалами. Стандартно, если ты смотришь на гриф бас-гитары, то думаешь о ладах в терминах нот - вот тут C, тут F - но когда много меняешь строи, мыслишь соотношениями, ведь, к счастью, соотношение между открытой струной и прижатой струной не будет зависеть от строя. Поэтому ты начинаешь думать так, и вроде лучше понимаешь эти соотношения. Очень сложно импровизировать что-то витиеватое, быстрое, потому что все последовательности, к которым привыкли пальцы, начинают звучать очень смешно. Однако, в основном, у меня получается кое-что сымпровизировать. Вообще-то довольно быстро привыкаешь к новому расположению - это тоже приходит со временем. Я очень долго это проделывал, вот мало-помалу и привык. Но, знаете, я бы всё равно не стал играть "Donna Lee" в каком-нибудь сумасшедшем строе.

- Вы одинаково хорошо владеете обеими руками?

Майкл Мэнринг: Нет, у меня что-то вроде дислексии (смеётся). Помню, когда был маленьким, в первом классе нас призвали произнести "Клятву Верности", положив правую руку на сердце. Помнится, это было самое трудное - понять, какая из рук правая (смеётся)! Обычно я мало что делаю левой рукой отдельно. Да, на новом альбоме мне нужно было дополнить композицию "Watson & Crick" фрагментом, где я играю на трёх бас-гитарах одновременно. Одну из них я клал на стол впереди себя. На концерте я даю эту гитару добровольцу из зала, чтобы он её для меня подержал. Просто классно - что это делает с твоим мозгом. Это очень сходно с психоделическими наркотиками. Только нужно гораздо больше концентрироваться. С наркотиками ты просто сидишь и позволяешь этому произойти. А это занятие требует твоего гораздо более активного участия - ты должен заставить это произойти (смеётся)!

- Как вы играете на трёх басах сразу?

Майкл Мэнринг: Как бы циклически переключаюсь между ними. Чего-то добиваюсь от первого, даю ему дальше просто звучать, перехожу ко второму и делаю то же самое с ним. Это вроде жонглирования. Одновременно уделяешь внимание только двум из них. На самом деле меня очень привлекает то, что происходит у меня в мозгу. Особенно учитывая то, что эти произведения используют полиритмию. В "Watson & Crick" в основном применяется "два-к-трём". В новом треке я хочу расширить границы. Там много "четыре-к-трём", "пять-к-трём" и немного "четыре-к-пяти". Действительно невероятное чувство - когда заставляешь это случиться, и ощущаешь всё происходящее - слышишь оба эти ритма одновременно. Фактически, очень многие культуры именно это ощущение - восприятие полиритмии - считают высшим, духовным состоянием. В Африке, Южной Америке, Кубе эти полиритмы используют, чтобы стимулировать, как там считается, высшие состояния сознания. Я могу их понять.

- Самые большие трудности, с которыми могут столкнуться басисты в процессе выработки уникального звучания инструмента?

Майкл Мэнринг: Восприятие этого инструмента практически несформировано и неразработано. Став на путь бас-гитариста, вы столкнётесь с невероятной сложностью получения хорошей информации об инструменте. Вы услышите множество разнородных мнений. Увидите много плохо сделанных инструментов. Вся ситуация очень плохо развита. На мой взгляд, трудно подойти к перевалу, за которым вы почувствуете, что вам досталась возможность самовыразиться. Очень трудно даже достичь этого перевала, поскольку, если вы играете на скрипке, проявляя талант, вам доступны множество педагогов, способных обучить вас и вдохновить на самореализацию. По поводу инструмента вроде баса существует масса противоречащих друг другу позиций и куча дезинформации.

К бас-гитаре принято относиться с огромным предубеждением. Только про этот инструмент я слышал "Роль баса в том, ...", и обычно это заканчивается так "Роль баса в том, чтобы сотрудничать с барабанами и поддерживать ритм-секцию". Всё здорово, только почему мы ни разу не слышали о "роли фортепиано" или "роли гитары"? Такие мысли приходят к тебе, после того как слышишь подобное снова и снова. В общем-то я вовсе не протестую против этого мнения о бас-гитаре - работы с ударными и действительной поддержки ансамбля - но ведь о ней можно сказать гораздо больше. Это также прекрасный соло-инструмент. Потрясающе трудно справиться с этим клеймом.

- Что вы можете сказать о своём творчестве с Montreux?

Майкл Мэнринг: Я был влюблён в это. Прекрасное время. Это доставляло большое удовлетворение всем нам. Однако для меня это оказалось чуть-чуть разочарованием, потому что я считал, что потенциал этого ансамбля безграничен. У нас была полная поддержка со стороны звукозаписывающей корпорации, для такой музыки было невероятно удачное время, и каждый из нас был очень неплохим музыкантом. Но я и вправду предполагал, что мы сможем добиваться большего. Сдаётся мне, мы просто уклонились от ответственности. Определённо, мы творили весьма неплохую музыку, но я полагал, что мы можем продвинуться на совершенно иной уровень и продожить экспериментировать. Мы хотели, чтобы каждый участник был равнозначным, и большую часть времени так и было. Я несомненно был немного белой вороной в ансамбле - в том смысле что я в основном вышел из джазовых и роковых истоков. Остальные произошли от других истоков - фолк и блюграсс. Большую часть времени это не составляло проблемы. Каждый из нас хотел осваивать новые горизонты музыки. Были моменты, когда, кажется, они были бы счастливы переключиться на какие-то неизвестные мне блюграсс-мелодии (смеётся). Но целью ансамбля было творение чего-то нового - попытка найти свежие вибрации. Было много прекрасных мгновений. Мы пытались всегда сохранять открытость. Между нами далеко не всегда и не по всем вопросам было согласие, но мы постоянно пытались значительное количество времени отводить на безумные импровизации. Я считаю, гораздо интереснее мы выглядели вживую. Вся эта музыка вообще гораздо лучше смотрится вживую. Несомненно, всегда я ощущал себя самим собой гораздо лучше, когда играл вживую. Но Montreux также нёс с собой немного разочарования. Мы никогда не пытались вырубить для себя свою нишу, как это делали некоторые другие, добившиеся больших успехов в New Age за тот короткий отрезок времени.

- Во времена Montreux в центре внимания скорее были Windham Hill, чем отдельные исполнители. Была даже шутка в то время - про ансамбль, звавшийся "Модели Windham Hill".

Майкл Мэнринг: (смеётся) Никогда не слышал эту шутку. Она великолепна. Действительно, афиши и постеры в основном гласили большими, нет, гигантскими буквами "Windham Hill", и рядом маленькими "Выступают: Montreux". Как это ни смешно, мы от этого ужасно много выигрывали. Помню, играли мы в Эпплтоне, штат Висконсин, до того, как вышел альбом - ещё даже до того, как появилось название группы. На концерте было 2000 человек! Такого обычно не встретишь. Несмотря на то, что мы хотели роптать, что наc сортируют и вешают на нас ярлыки, мы имели очень большую пользу от этого, и до определённой степени всё ещё имеем. Но мы всё равно роптали. По правде сказать, меня это особо не волновало. Мне было приятно играть и пробовать много всякого разного. Что до других, кажется, это их реально доставало. Определённо, мне это понятно. Всё-таки это помеха.

- Джона Горку вы нашли через лейбл?

Майкл Мэнринг: Так точно. Я обычно в конце концов играю почти с каждым, кто записывается на лейбле и у кого ещё нет басиста, а иногда и с теми, у кого он уже есть (смеётся)! Однажды я просто получаю звонок - именно так я и пересёкся с Джоном. Мы с ним много гастролировали. У нас совершенно разные музыкальные истоки, но мне нравится это сотрудничество - это удовольствие. Достаточно странная спарка музыкантов, но мы оба в восторге. Меня многому научила игра с Джоном, потому что он музыкант с хорошей интуитивностью. Да, он знает названия аккордов, которые играет, но это всё. Он не особенный ни в каком понимании, зато очень результативный и очень много сообщает своей музыкой. Это хороший пример мне, выросшему на всяких фьюжн-запильщиках (смеётся). Я научился у Джона - и учусь до сих пор - тому, что дело вовсе не в обилии скоростных пассажей и вычурности. Дело в посыле и донесении до слушателей чего-то ценного для них. Это очень хороший урок.

- Когда-то вы играли в диско-команде Spectrum. Что вы можете вспомнить относительно этого опыта?

Майкл Мэнринг: Ого, да вы расследование провели (смеётся). Да, я посещал школу музыки Беркли два семестра, и там мне пришло предложение отправиться в разъезд, чтобы играть музыку из топ-40, что в 1979 году означало - диско, штуки типа "Boogie Oogie Oogie" и "Disco Inferno". Я так провёл восемь месяцев. Мы постоянно были в разъездах. Мы были родом из разных городов, и не было дома, куда мы могли бы пойти - один концерт за другим. Некоторые гастроли были по две-три недели. Для 17-летнего юнца с горящими глазами это был настоящий восторг пару недель. Но я быстро понял, что это не для меня. Было очень трудно. Мы должны были много играть - четыре сета за ночь. В некоторые ночи - пять. Это очень выматывало - я не хотел столько играть в течение одного дня. Это было похоже на разрушение в попытке созидания - так как высасывало из меня всю энергию. И я очень сочувствую тем моим коллегам, которые так живут. Это крутая работа.

- Ещё одна ранняя серия выступлений связана с фьюжн-командой Natural Bridge.

Майкл Мэнринг: Да, я ушёл из Spectrum, вернувшись в Вашингтон, где я вырос. И вот, удача привела меня в Natural Bridge, который был самым известным городским фьюжн-коллективом в то время. Мы записывались, но так ничего и не было издано. Мы делали запись для лейбла, являвшегося частью CBS и занимавшегося вопросами фьюжн. Но ко времени, как пластинка была закончена, лейбл был закрыт CBS и утянул за собой весь наш фьюжн. Это был 1980 или 1981 год. Дорога такой музыке была перегорожена. Это стало разочарованием и во многом послужило распаду ансамбля, потому что мы тогда так и не поняли, куда дальше двигаться. А это был очень хороший ансамбль. Мы определённо могли называться фьюжн-группой, но не были так же бездушны как большая часть фьюжн-групп в то время.

- Дал ли Майкл Хеджес толчок вашему подходу к игре на бас-гитаре?

Майкл Мэнринг: Конечно, вне всякого сомнения. Правда, ко времени, когда я первый раз с ним встретился, он был клоном Нила Янга (смеётся). Ни в каком отношении не был он выдающимся гитаристом. Вообще-то, если бы кто-нибудь тогда сказал ему, что он войдёт в сотню лучших гитаристов всех времён по версии журнала Guitar Player, он бы рассмеялся. Он был фолковым парнем, который бренчал на гитаре, немного рассеянным. Вот как обстояли дела, когда я его встретил. Он, в общем, стеснялся ко мне приступаться, потому что я тогда играл фьюжн - более усложнённую музыку. Но мы имели похожие вкусы в музыке. Нам нравились рок-н-ролл, джаз, и по чуть-чуть всего другого. Поэтому мы начали играть вместе. Мне кажется, мы многому научили друг друга. Думаю, я научился у него гораздо большему, чем он у меня, однако вспоминаю, что и я кое-что показывал ему, что он брал и превращал в нечто невероятное. Помнится, мы много беседовали об игре с грувом и о том, как ударные вписываются в музыку. Потрясающе, что я наблюдал его преображение в великолепного гитариста, ведь, когда мы встретились, он комплексовал из-за того, что не может играть как Пэт Мартино - все его друзья умели и поэтому смотрели на него свысока. Однако потом его гитарное мышление вошло в абсолютно другое русло. Невероятно здорово было смотреть, как он совершенствовался, видеть, как он воплощал свои идеи. Мы столько уже играем вместе, что очень большая доля нашего музыкального общения практически интуитивна. Чувствуется, что оно в большой степени импровизационно.

- Вы обсуждали возможность вновь выступать дуэтом?

Майкл Мэнринг: Было бы здорово, но вообще-то уже чуть-чуть стала надоедать совместная игра, ведь мы очень долго играли совместно. Он исполняет композицию, уходит, перестраивается, я исполняю, ухожу и перестраиваюсь. Так мы сменяем друг друга. Однако зрители стали думать, что это мы так соревнуемся в рамках выступления. Это очень удручало. Нам казалось, люди совершенно не понимают смысла того, чего мы хотели добиться. Все наши силы были направлены на то, чтобы преодолеть это убеждение и постараться быть просто хорошими музыкантами. Какое-то время мы пробовали по целой ночи играть очень мягкие композиции, но это тоже не сработало. Это было в своём роде тяжело. Майклу тоже, по-моему, было тяжело - он тоже расстраивался. Мы оба обладаем чем-то вроде чувствительности к этой стороне музыки. Поэтому у нас пропадал запал. Но, думаю, в конце концов мы преодолеем подобные неприятности и снова будем делать что-то вдвоём.

- Как-то вы сказали "Американцы часто скептичны по отношению к виртуозности, и это, конечно, правильно". Поясните.

Майкл Мэнринг: Виртуозность - каверзная штука. Легко навредить рассудку человека посредством музыки. Музыка - громадная сила, и она может быть использована во вред. Легко можно манипулировать зрителями. Думаю, надо оставаться настроенным скептично ко всему быстрому, кричащему и прихотливому. Нужно задаваться вопросом "Ага, но что это значит?" Смысл в музыке, а не в крике. И она должна трогать вас.

Дата интервью: 1993 г.

© 1993 by Anil Prasad.
Данная статья переведена и опубликована с официального авторского разрешения. Воспроизведение данной статьи целиком или частично без письменного разрешения издателя запрещается. Оригинальная версия статьи доступна на Innerviews (http://www.innerviews.org/).